Жена Каренина-Янковского
— В итоге, за всё взялись самостоятельно?
— Конечно. Всё что надо разузнала, всё сделала, как надо. Помню, в самом начале у меня не было денег для всего этого, потому я продала свой автомобиль, восьмые «Жигули». И дело поехало. Уже больше пятнадцати лет всё на плаву. Только я фирмой больше не управляю, нашла людей на своё место, кто в этом деле понимает. Быть главой фирмы и играть роль Карениной просто невозможно…
— Вы не бросаете медицину, потому вам это позволительно…
— Нет, медицина мне этого не позволяет. А позволяет то, что жить мне как-то нужно. Я же только стараюсь вывернуть всё так, чтобы у самой потом зубы не скрипели от мерзости. Богатство у меня далеко не на первом месте в жизни. Прежде всего семья: моя мама, которая, к счастью и радости, жива-здорова, и я постоянно с ней вижусь. Потом дочка, Аня, мой композитор, она и в создании «Анны Карениной» участвовала. Она над ней чудесно поколдовала. Спасибо и её отцу, Сергею Соловьёву, что он взял её в проект, думаю, он понимает, как ей это важно. И, конечно, внучка моя, Анина дочка. Я стараюсь быть для неё хорошей бабушкой.
— У вас есть ещё одно лицо, Татьяна: его знают те самые детишки с лейкемией, члены фонда «Вера», Первый московский хоспис…
— Оттуда я как раз сейчас и приехала. Там сегодня проходил субботник. А в фонде я являюсь попечителем. Знаете, Вера Васильевна, основательница хосписа, человек неповторимый. Полтора десятка лет назад она открыла Первый московский хоспис. Да, это место для людей, у которых один выход — смерть. Но когда ты туда приходишь, ты уже не хочешь их покидать. Хочется положить душу на то, чтобы им помогать. Со мной в совете попечителей состоят Ингеборга Дапкунайте и Татьяна Арнтгольц. Обе они меня вдохновляют на то, чтобы стараться не меньше их — они работают с таким упорством! А сегодня я работа вместе с Эдуардом Лимоновым, Ильёй Ценципером, главным редактором «Афиши», и Софико Шеварнадзе с её внучкой. А в тот день, в который вы предлагали встретиться, а я сказала, что не смогу, я с Чулпан Хаматовой вела благотворительный концерт. Он проходит каждый год для поддержки детей, больных белокровием. Знаете, мне страшно приятно работать вместе со всеми этими людьми, выступать вместе с Чулпан вообще было неописуемо. Она чудесная женщина. А когда я вижу, как она и Дина Корзун что-то делают, у меня дух захватывает. И всё же я вижу, как им сложно со всем этим бороться, они столько всего повидали, но они не сдаются и стараются ради детишек. Вроде как их поработил этот долг перед ними, но они всё же стараются делать это с улыбкой.
— Вам предстоит та же судьба.
— И всё же, это моя обязанность. Я не могу от неё отказаться. Я чувствую, что от меня зависит очень многое. Собирать деньги для неизлечимо больных сложно. Те, кто здоров, не могут взять в толк, зачем поддерживать того, кто скоро умрёт. А я видела малышей, которые уже не знают, как лечь, что сделать, царапают себя, кусают от боли, а лекарства, которое бы эту боль успокоило, нет, и помочь ему нечем. В столице ещё как-то можно найти людей, которые готовы пожертвовать деньги, а вот за пределами Москвы картина становится хуже. Родители таких несчастных детей на всё готовы, только бы малышу легче стало. Вера Миллионщикова как раз знает, что для этого нужно. Пациенты в её хосписе редко жалуются. По их словам, жить не так хорошо было, как там умирать…
— В России есть такая вещь, как прожиточный минимум. А вы часто говорите, что живёте по прожиточному максимуму. Что вы имеете ввиду?
— Я стараюсь жить так, чтобы чувствовать себя полноценной личностью. Год от года так жить становится сложнее. Взрослеешь, стареешь. Мы же люди, в конце концов. У нас садятся внутренние батарейки, это всё естественно. Привычное начинает надоедать, мешаться. Выматываешься. Но важно при этом не терять своих жизненных ориентиров. Не давать себе расклеиваться. Творить, работать, не останавливаться, в общем. Деньги — не главное, они вообще иллюзорны. У нас как-то принято считать, что богатство — синоним счастья. Но увы, это не так. Тот, у кого есть миллион, может меньше миллиардера. Он тоже кого-то слабее. А у кого денег больше всех, не может ничего. Потому что ему это уже не нужно, он выдохся. Он уже растерял свою свободу.
— Татьяна, вы религиозны?
— Я верю. Как и все люди. Каждый во что-то верит. В бога, в науку, в высшие силы. В себя, в судьбу.
— Татьяна, благодарю вас за эту чудесную беседу.
— И я вас благодарю, что пригласили, что я смогла наконец рассказать о Олеге Ивановиче. Мне уже столько раз предлагали поговорить о нём, но я не была готова… А теперь я высказалась. Спасибо.
