Сто дней после детства

Достигая юношества, человек перерождается заново. Не телом, конечно, но духом — старые картины мировоззрения сменяются новыми, меняется нравственное поведение. От этого времени зависит, как пойдёт дальше жизнь человека, поступки, которые он будет совершать, считает Сергей Соловьёв. В 1975 году он ставит на киностудии «Мосфильм» фильм по сценарию Александра Александрова с интригующим названием — «Сто дней после детства».

События развиваются там, где всегда собирались советские дети во время лета — в самом обыкновенном пионерском лагере с хорошим, но консервативным педагогом-воспитателем, с молодым современным пионервожатым, легко находящего подход к своим подопечным, и, конечно же, с самими юными пионерами — детьми, которые к своим пятнадцати годам уже старше своих лет.

По сюжету не происходит ничего чрезвычайно драматичного. Герои спокойно живут лагерной жизнью — выходят работать в поле, играют в спектакле, нежатся в речной воде, и, что свойственно детям в этом возрасте, переживают свои первые влюблённости и разбираются в отношениях между собой.

Когда-то нам удалось посетить съёмочную площадку. Была осень, на дворе стояло бабье лето с его солнечными и пока ещё тёплыми днями. Юный Борис Токарев, играющий роль Мити Лопухина, усердно вырезал в кадре на заборных досках фамилию любимой девочки. Небольшая сценка, скорее заполняющая, нежели ключевая — но и она требовала от режиссёра, оператора и молодых актёров нескольких часов детального обсуждения. Леонид Калашников поставил кадр, Сергей Соловьёв сказал последнее напутствие Борису Токареву и Юрию Агилину — Глебу Лунёву в фильме, забавному юноше в очках, без которого не обойдётся ни один лагерь, должен же быть там кто-то любопытный и вездесущий! — и сцена была снята — чисто, добросовестно, но на лицах детей уже не было энтузиазма.

Режиссёр Сергей Соловьёв нередко выражал сдерживаемое недовольство игрой ребят. К шестнадцати годам в них уже не остаётся почти ничего детского, непринуждённого, но для профессионализма они ещё очень молоды. В первый дубль они ещё играют искренне, не механически — но дальше их блеск теряется, ребята начинают маяться…

По сигналу начинают снимать третий дубль. Митя Лопухин, старательно высекавший буквы фамилии, оглядывается, услышав оклик Глеба, его лицо расслабленно и в то же время серьёзно. По характеру Митя — натура утончённая, темпераментная, искренняя. В вечер перед отъездом из лагеря он решается наконец пригласить Лену Ерголину — её роль исполняет Татьяна Друбич — на встречу и окружает её множеством изящных и чарующих фраз, трогательных и душещипательных прощаний. Всё это очень красиво, но… Действительно ли так думает сам актёр? Речь не о том, насколько тщательно он исполняет свою роль, для этого достаточно просто посмотреть картину от начала до конца и вынести свой вердикт. Нет, речь о том, думают ли так современные и реальные Мити Лопухины.

Проблема борьбы между духовным началом и низменными интересами, стремления к внутреннему совершенствованию и грубыми бесчувственными потребностями преследует юные души во веки веков — даже в так часто упоминаемые героями фильма времена Лермонтова подростки боролись сами с собой. Зачастую эта внутренняя война скрыта от чужих глазах, но стоит ей проглянуть — и она обретает чёткие контуры и напрягает внимание всех окружающих.

Сергей Соловьёв изо всех старался передать все события просто, непринужденно, чтобы зрителя, особенно молодого, не спугнул воспитательно-наставнический характер. Его подход во многом верен — сюжет бы не потерпел многозначности, ему ни за что бы пошел поучительный тон. И картинка на самом деле плавно меняется от сцены к сцене. Но может именно поэтому всё быстро наскучивает молодым актёрам — от всей этой упрощённости подростковых волнений, старательно приукрашенных литературой XIX века? В частности произведениями Лермонтова, а одна из основных сцен тесно сплетена с обсуждением красоты Джоконды. Отстроенный мосфильмовцами лагерь на берегу речушки, который не проникнут настоящим духом юных пионеров, а только создаёт иллюзию об этом — может, поэтому ребята быстро теряют пыл, не чувствуя привычных сложностей и сопутствующего духа?

Нам довелось обсудить с режиссёром русскую литературу. Так уж случилось, что углубление, изучение и раскрытие нравственных проблем стало излюбленной её темой. Попав в руки умелого педагога, знающего, как найти подход к своему воспитаннику, литература может стать подспорьем в становлении личности и мощным оружием. И очень сложно понять, не является ли эта лёгкость повествования «Ста дней после детства» прикрытием для его творцов от той сложности и критичности вопросов, которые переживают подростки в этом самом возрасте, попыткой замаскировать их и свести к нулю, или же наоборот — проглядывая через вуаль этой лёгкости, обнажить их так, чтобы почувствовали именно те, кто так отчаянно ищет ответ…

Учителя и психологи, учёные-социологи в современном мире часто обращают внимание на то, что дети всё быстрее начинают взрослеть. Воспитатели и юристы указывают на инфантильность подростков, их несерьёзное отношение к миру и своим обязанностям. Галопируя в своём развитии, молодые люди обнаруживают собственную неспособность взаимодействовать с миром без ущерба самим себе, не вступая в конфликт со своей природой и сознанием.

«Сто дней после детства», со всей своей простотой, требует пристального внимания. Тема, поднятая Сергеем Соловьёвым и Александром Александровым, жизненна и многозначительна, и останется навсегда одной из самых тревожных и волнующих.