Татьяна Друбич о Японии
Как бы странно это не звучало, но нас постоянно окружает Япония. Не думаю, что кто-то целенаправленно к этому стремился, так получилось случайно. Кто может сказать, что у него нет дома хотя бы кусочка этой страны? Телевизор, компьютер, чайник, автомобиль, телефон. Япония нас одевает — сколько разных известных модельеров вышло оттуда. Да и к тому же так полюбившиеся обывателям книги Бориса Акунина, как оказалось, вышли из-под пера знатока и переводчика японских романов.
Только эти тонкие японские нотки зачастую никем не замечаются. Они спокойно живут среди нас, ничем не оттеняя нашу жизнь. Просто частицы нашего окружения, не несущие ничего культурного в себе. А меня посетила удача. Уж не знаю, была ли на то воля случая или кто-то всё очень тонко подстроил, но меня пригласили в японское посольство. Там постоянно проводятся и традиционные чаепития, и праздничные фестивали, выступает японский театр. Самым потрясным вечером для меня стал тот, когда прибыли актёры театра Кабуки и решили провести мастер-класс.
Я не отказалась в нём участвовать и совсем не пожалела. Наоборот, я ощутила, что это именно тот театр, которым бы я хотела жить. Он выше привычных нам правил, он отдаёт шаманством и древними ритуалами, но в нём буквально кипит жизнь.
Как известно, название театра Кабуки произошло от слова «кабуку», что в переводе означает «отклоняться». И действительно, театр во многом отличается от всего того, что случалось мне видеть прежде. В зрительских рядах во время спектаклей напряжённость растёт равномерно с событиями на сцене. Может быть, и в России в первое время, когда театр был чем-то новым и интригующим, было также. Но сейчас, увы, только в Кабуки можно такое почувствовать.
Мне нравится в японцах то, что они ставят себе конкретные цели, походя к какому-то сложному заданию, стараются разобрать его на промежуточные этапы, свести к набору простых и лёгких действий. Иначе говоря, управление чем-то сложным и непонятным превращается в нажатие пары кнопок. Каждый раз, когда я общаюсь с кем-нибудь из Японии, я узнаю много нового, и не отказываюсь от них выучиться чему-то новому, в том числе — отношению к жизни.
В японском театре мне нравится то, что актёр перестаёт быть собой. Нравится церемониальность нанесения грима перед выступлением, когда краски медленно очищают лицо актёра от индивидуальных черт, стирают его лицо, рождая вместо него новое — лицо персонажа. То, что все актёры имеют почти одно лицо на всех, придаёт таинственность действию, и впечатляет намного сильнее, нежели множество различных лиц европейских и американских актёров. Одежда в Кабуки выбирается не случайно: цвет кимоно обозначает возраст персонажа. Персонажи чётко делятся на хороших и плохих, сцена декорируется по строгим правилам, и музыка подбирается тоже в зависимости от сцены, темы и персонажей. В Кабуки всё очень строго.
Японская культура и наука выросла на этой каноничности и традиционности. Добиться подобного уровня почти невозможно без серьёзного внимания к собственной дисциплине. Каждый японец проходит через своеобразную муштру, она у них в крови. Они не нежатся как мы на перинах, они спят на циновках, не орудуют простыми вилками и ножами, предпочитая им палочки, занимаются медитацией в своих садах. У них очень чуткое восприятие мира, и в том числе мире технологий. Они совершенствуют себя и мир вокруг под свои нужды. Показанный нам мастер-класс стал ключом к понимаю самого театра, его смысла, открытием.
Когда на сцене вместо японцев оказались посетители посольства, сразу стала очевидной разница между двумя народами. Мы не походим друг на друга абсолютно. Разные пропорции, разные построения, разная пластика. Зрители в образе актёров Кабуки выглядели грубой пародией на настоящих. Несмотря на чуткий контроль мастера, повторить русскому человеку привычные для японского актёра движения — занятие не из лёгких. В наших генах, в отличии от их, не записано звучание тяжёлого вздоха самурая, нет скромной семенящей походки молоденькой японочки. Мы и чувствуем иначе: нас приводит в трепет обнажение всего тела, хотя японцы впадают в экстаз при виде тонкой полоски запястья. Даже лёгкое движение руки для русского человека остаётся непосильной задачкой. И поразительным было окончание мастер-класса, когда японские артисты мастерски исполнили на деревянных ложках, расписанных под хохлому, всем известную «Катюшу». Возможно, стоит этот жест принять как обращение — дело вовсе не в генах, достаточно просто понять друг друга. Мы, японцы, научились вашим традициям, потому что захотели — а если приложите усилия вы, то тоже станете мастерами японского театра. Главное — не теряться среди чужих канонов, не забывать свои. Стремиться к новому, не забывая старых навыков. Беспрерывно развиваться.
