Интервью с татьяной Друбич: Стараюсь жить по-максимуму

Любой журналист вам скажет: журналист в первую очередь человек. Ему так же нравятся и не нравятся люди, будь то знаменитый писатель или начинающий режиссёр. У нас есть свои любимые собеседники, с которыми раз за разом хочется вести беседы, а есть те, к кому нас не заставишь и подойти одно слово взять. Для того, чтобы интервью вышло действительно живым и интересным, журналист сам должен испытывать интерес в интервьюируемом. Восхищение. Немножко зависти. То, что человек делает, всегда на первом месте, но если собеседник привлекателен для журналиста и как личность, то интервью, безусловно, будет прекрасным.

— Татьяна Люсьеновна, я поздравляю вас как лауреата премии «Чайка». Думаю, наши читатели так же присоединяются к этим поздравлениям и рады за вас. Но скажите, кому же вручают это премию, и кто вместе с вами делил томительные минуты ожидания перед объявлением имени.

— Сердечно вас благодарю. Знаете, любая премия — это вещь приятная как знак внимания. Та, что была мне присуждена, зовётся «Диагноз — актёр». Это вовсе не значит, что я актёр до мозга костей — присуждается она как раз не актёрам. Точнее, тем, кто не заканчивал профессиональное заведение. Мне самой как врачу приятно, что и у меня наконец-то появился диагноз.

— У вас достаточно редкая и интересная фамилия. Вы когда-нибудь искали её истоки, изучали её происхождение?

— Что в моей фамилии может быть интересного? По-моему, самая обычная фамилия.

— Татьяна Люсьеновна, вы не будете против, если я буду звать вас как принято за рубежом — обращаюсь исключительно по имени?

— Нет, можете звать просто Таней.

— Тем не менее, отчество у вас тоже любопытное… Среди святых есть Люсьен?

— Не интересовалась. Но по отчеству меня, кстати говоря, вообще зовут редко, я ведь актриса. Имя, фамилия — больше и не надо. А вот в поликлинике пациенты читали отчество на табличке и пытались его выговаривать. Удавалось не у всех. Часто меня звали вроде «Татьяна Лосеновна». Первое время исправляла, учила, потом сама свыклась.

— Татьяна, ваш отец скончался, когда вам только исполнилось семнадцать… Это был для вас удар, безусловно. Но скажите, как эта столь ранняя потеря сказалась на вас потом?

— Сильно. Уход из жизни кого бы то ни было из родственников нельзя делить на «ранние» и «поздние». Смерть — всегда трагедия. Переучиваешься жить без части себя, части своей жизни, которая прежде казалась неотъемлемой.

— Это вас и подтолкнуло к медицинскому образованию? Или было нечто иное? Чем вас привлекла профессия врача-эндокринолога?

— Сколько себя помню, желанием стать кем-то не горела. Да, школьницей была почти отличницей, с моими оценками можно было идти куда угодно. Сама я особо ни на что не целилась. Так что всё за меня, можно сказать, решил старший брат: он очень усердно подталкивал меня к медицинскому институту, вот я и пошла туда.

— Татьяна, вы как врач можете коротко описать, в каком состоянии находится сейчас наша медицина? В принципе, ясно, что в несколько плачевном, но, может, вам видно чуть больше с позиции врача.

— Медицина у нас находится в том же состоянии, что и государство. Но отчасти в том нет вины правления или народа. Мировая медицина сама идёт в тупик. Не знаю, куда смотрят её творцы, но результаты исследований, да и пути их явно не нацелены на благополучие людей. С точки зрения практикующего врача многие исследования весьма

противоречивы.

— Тогда поговорим о вашей первой профессии. Или, как я понимаю, второй по важности для вас. Таня, вы стали сниматься в кино с тринадцати лет. Что вы испытываете, когда смотрите первые фильмы с собой?

— Умиляюсь сама себе. Да, когда-то я была такой вот маленькой актрисочкой…

— Как вы думаете, необходимо ли вообще высшее актёрское образование? Может, стоит нацеливаться на какое-то другое направление, чтобы духовно обогатиться, сформировать своё мировоззрение?

— Я думаю, что действительно стоит идти в хороший медицинский вуз. Получив такое образование, человек уже не нуждается в другом для того, чтобы понять, как человек устроен, почему он так или иначе поступает. Насчёт духовного обогащения не знаю, по-моему, за это человек сам в ответе, а вот научиться чувствовать все аспекты собственной жизни — это вполне доступно. Близость к смерти накладывает свой отпечаток, работа с ней.

— Таня, а вас кто из актёров восхищал, восхищает сейчас, на кого равняетесь? Не важно, наш или не наш… Интересно было бы знать, чей гений вы выбираете за собственный ориентир.

— Я обожаю Татьяну Самойлову. Безусловно, она гениальна. Ещё нравятся Роми Шнайдер, Бастор Китон, Трентиньян… Жан Габен ещё. Конечно же, Де Ниро, он гениальнейший. И схожу с ума от звука голоса Аль Пачино…